Революция без героев
Накануне Февральской революции вряд ли кто-либо мог предположить, что она будет не просто успешной, но и приведет к столь колоссальным последствиям. Война, как казалось, близилась к финалу – без Февраля, возможно, она и завершилась бы к концу 1917 года. Департамент полиции знал о революционных партиях больше, чем сами революционеры. Да и само подполье было слишком раздробленно и слабо. Революцию делали не революционеры, а в первую очередь «белые воротнички» – те, кто на словах был против всяческих потрясений. И против такой революции полиция была бессильна – она просто шла через ее голову.
В силе была легальная оппозиция, концентрировавшаяся в государственных учреждениях (Дума) и организациях, существовавших на казенные субсидии (Земгор, военно-промышленные комитеты). Давняя традиция противостояния власти и общественности дала себя знать в годы трудной войны. Власть, оказавшаяся перед лицом колоссальных военных трудностей, рассчитывала на «внутренний мир» и шла общественности на уступки – настолько, насколько они были возможны в военное время. Однако они воспринимались то как провокация, то как слабость. Миф о «темных силах» становился невероятно популярен: чем более шокирующими были слухи, тем охотнее им верили.
Либеральное большинство Государственной Думы (Прогрессивный блок) усиливало антиправительственную пропаганду, доведя ее до предела и бросив власти упрек в государственной измене. Ни ослабить словесный накал, ни, тем более, войти в соглашение с правительством, уже объявленным изменническим, думские оппозиционеры теперь не могли. В противном случае блок бы распался, а входившие в него силы потеряли свою популярность. Однако и держать долго высокую ноту было крайне сложно. Власть могла пойти на роспуск Думы. Страна могла потерять первоначальный интерес к словесным залпам. К концу февраля думское большинство оказалось на распутье: все слова были сказаны, надо было переходить к делу. Иначе – полный провал.
Социалистические силы в России были слишком слабы для организации массовых акций, их влияние на рабочих было скорее символическим и идейным, чем организационным. Столичные социалисты начали активную агитацию только после начавшегося в Думе «штурма власти». Социалисты не могли позволить либералам быть более активными. Однако после ареста рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета в конце января 1917 года социалисты лишились основного центра по подготовке политических акций. Теперь они ждали дальнейшего развития событий от Думы.
Рабочие забастовки сами по себе не означали начала революции. Петроград давно привык не только к стачкам, но и к периодически происходившим столкновениям их участников с полицией. Перевернутые трамваи на столичных проспектах также новостью не были. Пик движения пришелся на 23–25 февраля, после чего начался его спад.
Ключевое значение имел мятеж петроградского гарнизона – но он был бы невозможен без политической пропаганды последних месяцев, центром которой была Дума. Кадровые части еще в 1914 году оказались на фронте, а тыловые части состояли из новобранцев, еще только готовившихся к отправке на театр боевых действий. Большого желания воевать не было. Именно невывод частей из столицы на фронт и станет главным требованием солдат в ходе революции. Во главе подразделений, как правило, стояли офицеры, наспех подготовленные и набранные из интеллигентской среды. Ее либеральные и социалистические настроения ни для кого не были секретом. Тем не менее именно на тыловые части были возложены функции по охранению безопасности в столице. Полиция в период войны была слишком ослаблена в материальном и кадровом смысле (молодежь призывали в армию, а не в полицию). Военное начальство понятия не имело о том, как в случае необходимости давать отпор революции. В течение двух суток солдаты стояли на мостовых и могли общаться с демонстрантами. Когда был отдан приказ применить оружие, его уже не собирались исполнять.
Восставшие солдаты двинулись к Государственной Думе. Никакого героизма в этом не было. У мятежников просто не было иных вариантов. Лишь у нее, как органа власти, они могли искать защиты и оправдания в случае прибытия с фронта верных правительству частей. Думу обязательно нужно было превратить в центр восставшей улицы. Депутаты, еще накануне столь активные и боевитые, неожиданно стали лидерами солдатского бунта. Их слова наконец воплотились в жизнь – но теперь предстояло действовать, а это не было сильной стороной думских трибунов.
Создание Временного комитета Государственной Думы 27 февраля изначально революционной акцией не являлось. Необходимо было оперативно реагировать на скоротечные события, а общее собрание Думы (к тому же официально распущенной утром того же дня) для этого не годилось. Комитет создавался для установления контактов с властными учреждениями. Однако вскоре Совет министров прекратил свою деятельность. В результате Комитет Думы по инициативе столичных офицеров принял над ними руководство, а потом объявил о переходе власти в столице в его руки. Далее у либералов было две важнейшие задачи: установить тесный контакт с генералитетом для давления на императора и предотвратить возможное подавление петроградского бунта, грозившее им эшафотом. Вскоре думскую военную комиссию возглавил А.И. Гучков: имея широкие связи среди генералитета и офицерства, он должен был придать ей необходимый политический вес и добиться поставленных задач.
Ситуацию в восставшей столице никто не контролировал, в том числе и Временный комитет. Но признайся его члены в этом при переговорах с генералитетом – и Комитет сразу перестали бы рассматривать в качестве субъекта переговоров. Приходилось создавать миф о взятии власти в свои руки. Вынужденном, но успешном. Приняв революцию, Дума выступала под лозунгами патриотизма и порядка. Иные не нашли бы сочувствия у генералов. Уже 28 февраля председатель Думы и ее Временного комитета М.В. Родзянко согласовал с начальником штаба Ставки генералом М.В. Алексеевым план политической реформы. Алексеев считал изменения давно назревшими. До революции он никогда не пошел бы на какие-либо договоренности с думцами (это было бы слишком неосторожно), но зато сделал так, чтобы думскому руководству было хорошо известно о его настроениях. Политическая пропаганда оппозиции накануне революции достигла своей цели: генералы уже считали правительство никчемным, а думцев – более способными довести войну до победы.
При телефонных переговорах со Ставкой Родзянко сообщил Алексееву о бунте царскосельского гарнизона. Это был намек на то, что царская семья попала в руки революционеров. На самом деле это было не так (скорее всего, Родзянко действительно был плохо информирован), но такое известие послужило инструментом колоссального давления на императора. Генерал Н.И. Иванов, направленный с войсками на восстановление порядка в столице, 1 марта достиг Царского Села и встретился с императрицей. Однако Николай II об этом не узнал. С этого времени генералы парализовали любые попытки Александры Федоровны установить контакт с мужем. Отношения с Петроградом, напротив, были весьма тесными: офицеры, подчинявшиеся Гучкову, были высланы навстречу Иванову, после чего он приостановил движение своих войск.
Создание иллюзии о силе Временного комитета было выгодно и социалистам, которые создали Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов: провозгласить себя властью означало разрушить иллюзии генералов в отношении происходивших в Петрограде событий, однако, с другой стороны, можно было оказывать влияние на политику думцев, опираясь на революционную толпу. Петросовет издал Приказ № 1 об отмене воинской дисциплины, тем самым завоевывая доверие солдатской массы в Петрограде, а потом и на фронте. Когда генералы очнулись, было уже поздно. Они оказались плохими политиками.
Еще до царского отречения Временный комитет и Петроградский совет пришли к соглашению о создании Временного правительства и выборах в Учредительное собрание. Генералам это знать было пока не положено – они узнали об этом только через сутки, уже после отречения царя и отказа его брата от власти в пользу революционного правительства. Теперь дело было сделано: контрреволюция была предотвращена, и генералы сразу теряли свое значение в политических играх…
Великие события становились следствием мелочных поступков. Не так много тогда было в России революционеров – но свершилось то, что потом определило мировые судьбы в ХХ веке. «Кругом измена, и трусость, и обман», – записал в дневник отрекшийся император. В основании многих сделанных в те дни шагов лежала та безответственность, которая в решающие моменты обычно и оборачивается трусостью. Прикрывавший трусость обман вел к измене общему делу – делу, освященному исторической традицией и связанному с решением важнейших национальных задач. Без крепкой власти победа стала невозможной. Генералы теряли свои армии, думские либералы – пророческий ореол, революционное правительство – народное доверие. Колоссальная степень свободы сразу обернулась вседозволенностью. Очень быстро стало ясно, что революция, свергшая «высокопоставленных изменников», сама оборачивается пораженчеством. Великая война, не доведенная до победы, окончилась великой катастрофой.
Использованная литература:
Айрапетов О.Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и революцию (1907–1917). М., 2003.
Гайда Ф.А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 – весна 1917 г.). М., 2003.
Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914–1917). Рязань, 2004.
Николаев А.Б. Государственная Дума в Февральской революции. Очерки истории. Рязань, 2002.
Федор Гайда
1 марта 2012 года
