Возражение - Когда умирают, то все кончено!
Ответ - Да, для собак, ослов, обезьян, попугаев и других животных. Но ты уже слишком унижаешь себя, если равняешь себя с ними!
Во-первых: ты человек, а не скотина; согласись же, что есть некоторая разница между тем и другим! Человек имеет душу, способную размышлять, властную делать добро или зло, и эта душа бессмертна; тогда как скотина не имеет такой души.
То, что составляет сущность человека, есть его душа, то есть то, что в нас мыслит, может познавать истину и любить добро. Это и отличает нас от скотов. Потому и считается жестоким ругательством сказать кому-нибудь: "Ты скотина, животное!" Это значит отрицать его первейшее достоинство - значение его как человека.
Следовательно, говорить: "Когда я умру, то для меня все кончено", - это все равно, что сказать: "Я скот, я бессмысленное животное; да и какое еще животное! Я менее значу моей собаки, потому что она может бегать проворнее меня, видеть далее и что она имеет тонкое чутье; я менее значу моей кошки, которая видит в темноте и не имеет нужды в одеянии. Одним словом, я последний из скотов, и самое несчастное из животных!"
Если такое унижение тебе нравится, то, пожалуй, говори так; верь этому, если можешь! Но позволь же нам иметь поболее самоуважение, и громко утверждать, что мы человеки.
Во-вторых: Что сталось бы с миром, когда б твое предложение было справедливо?.. не превратился ли бы он в разбойничий притон? Тогда - добро и зло, добродетель и порок были б не более как слова без значения, как пустая выдумка! Грабежи, убийства и все преступления были б действиями столь же позволительными, как честность, благотворительность и другие добродетели!
Почему же в самом деле, если мне нечего бояться в другом мире и если я умею ловко обезопасить себя в здешней жизни, почему мне не похищать чужого добра, не умерщвлять даже, если того потребует моя польза? Почему же не предаваться необузданно всем страстям моим, хотя бы тем я и оскорблял ближнего? А тайные несправедливости и сокровенные пороки, - к чему от них воздерживаться? Совесть я буду заглушать и беречься только для того, чтобы не иметь дела с полицией или с уголовным судом. Я буду наслаждаться в жизни, и я сумею приобрести всеобщее уважение; а как придет смерть, я погружусь в ничтожество, и пышные похороны будут последним следом моего существования!
Услышав подобные речи, ты конечно принял бы говорящего за безумца, которого надо запереть как дикое животное, способное на все крайности. А со всем тем он был бы прав, если б действительно заступ могильщика обозначал последнюю грань нашего бытия!..
Дерево узнают по его плодам; - можешь судить и об этих правилах по их страшным последствиям; и после этого дерзнешь ли повторять, что за смертью следует ничтожество?
Судя о дереве по его плодам, можешь ли придти к заключению и о людях, которые его насаждают и размножают.
И действительно, - каковы должны быть свойства людей, распространяющих пагубное учение о самоуничтожении, утверждающих, что нет Бога, нет души, нет жизни будущей? Укажи мне на доброго отца семейства, на верного супруга, на добродетельного человека, который бы рассевал подобные правила?
Одному пороку свойственно внушать подобные мысли; и усвоить их себе, порочный человек разглашает их потому, что бесчестное поведение заставляет его страшиться невольно правосудия Божеского и презрения честных людей; он надеется громкими словами заглушить беспокойные укоры совести, обмануть всеобщее мнение и заставить судить о себе снисходительнее.
Выдавая этот грубый материализм за результат размышления и высшего просвещения, он надеется приобрести многих подражателей и привлечь значительное большинство голосов на сторону разврата, неверия и всех беспорядков.
Но не думай, чтоб вера в уничтожение своего бытия была глубоким убеждением нечестивых: нет! Это слова, и ничего более!
В самом деле, взгляни на них в грозный час смерти их!.. Какая перемена тона и речей! Ужели в болезни они успели изучить религию, убедиться размышлением о ней? Нисколько! Но они приблизились к смерти, предстали пред истиною, готово. Произнести над ними суд!.. и мгла нечистых страстей скрылась от ее всепроницающего света; ты слышишь тогда голос совести, так долго заглушаемый.
В этот грозный час несчастные уже не презирают священников, не издеваются над молитвою, исповедью и причастием; тогда они не думают уже более, что ад и рай - пустые басни, которым верят только слабые умы!
Я знаю, что есть исключения, что не все отрицавшие будущую жизнь обращаются при смерти; часто затмение рассудка и окаменение сердца, надежда выздороветь, а более всего - гордое упрямство или ложный стыд бывают причиною, что нечестивый умирает, как жил. Но исключение, как известно, подтверждает правило.
Впрочем не я один, а голос всего человечества восстает против неверующего. Нет ни одного народа, в какое бы то ни было время существовавшего, который не верил бы в будущую жизнь; доказательством тому служит повсеместное чествование усопших.
Везде и всегда чтили память усопших; везде и всегда молились за отца, мать, детей, друзей, похищенных смертью. На чем же основан этот всеобщий обычай, как не на глубоком, непреодолимом убеждении в бессмертии души? Это убеждение провозглашает ясно, что смерть есть только изменение жизни.
"Не плачьте!", - говорил жене и детям, умирая, один благочестивый человек: моя любовь к вам будет жить вечно!.. нам предстоит только временная разлука; не делайте же ее слишком скорбною! Я чувствую, что покидая землю не лишаюсь бытия!
Таков голос совести, сладкий, утешительный голос истины! Таково и торжественное обетование веры христианской! Она указывает нам, что земная жизнь есть преходящее испытание, которое милосердный Бог увенчает вечным блаженством. Вера побуждает нас заслуживать это блаженство, - самоотвержением и верным исполнением долга. Достигнув последнего часа, христианин с упованием вручает душу свою Господу, и заслугами Спасителя сподобляется радости вечной.
Да удалится же от нас, да удалится от благословенной России, этот гибельный материализм, который силится похитить у человека его высокие надежды! Прочь от нас эти лживые мечтания, которые унижают душу и делают чуждым ей все, что есть доброго и сладостного на земле! Прочь от нас это учение, не оставляющее несчастному ничего, кроме безотрадного отчаяния! Совесть и здравый смысл отвергают его с презрением!
Ответ - Да, для собак, ослов, обезьян, попугаев и других животных. Но ты уже слишком унижаешь себя, если равняешь себя с ними!
Во-первых: ты человек, а не скотина; согласись же, что есть некоторая разница между тем и другим! Человек имеет душу, способную размышлять, властную делать добро или зло, и эта душа бессмертна; тогда как скотина не имеет такой души.
То, что составляет сущность человека, есть его душа, то есть то, что в нас мыслит, может познавать истину и любить добро. Это и отличает нас от скотов. Потому и считается жестоким ругательством сказать кому-нибудь: "Ты скотина, животное!" Это значит отрицать его первейшее достоинство - значение его как человека.
Следовательно, говорить: "Когда я умру, то для меня все кончено", - это все равно, что сказать: "Я скот, я бессмысленное животное; да и какое еще животное! Я менее значу моей собаки, потому что она может бегать проворнее меня, видеть далее и что она имеет тонкое чутье; я менее значу моей кошки, которая видит в темноте и не имеет нужды в одеянии. Одним словом, я последний из скотов, и самое несчастное из животных!"
Если такое унижение тебе нравится, то, пожалуй, говори так; верь этому, если можешь! Но позволь же нам иметь поболее самоуважение, и громко утверждать, что мы человеки.
Во-вторых: Что сталось бы с миром, когда б твое предложение было справедливо?.. не превратился ли бы он в разбойничий притон? Тогда - добро и зло, добродетель и порок были б не более как слова без значения, как пустая выдумка! Грабежи, убийства и все преступления были б действиями столь же позволительными, как честность, благотворительность и другие добродетели!
Почему же в самом деле, если мне нечего бояться в другом мире и если я умею ловко обезопасить себя в здешней жизни, почему мне не похищать чужого добра, не умерщвлять даже, если того потребует моя польза? Почему же не предаваться необузданно всем страстям моим, хотя бы тем я и оскорблял ближнего? А тайные несправедливости и сокровенные пороки, - к чему от них воздерживаться? Совесть я буду заглушать и беречься только для того, чтобы не иметь дела с полицией или с уголовным судом. Я буду наслаждаться в жизни, и я сумею приобрести всеобщее уважение; а как придет смерть, я погружусь в ничтожество, и пышные похороны будут последним следом моего существования!
Услышав подобные речи, ты конечно принял бы говорящего за безумца, которого надо запереть как дикое животное, способное на все крайности. А со всем тем он был бы прав, если б действительно заступ могильщика обозначал последнюю грань нашего бытия!..
Дерево узнают по его плодам; - можешь судить и об этих правилах по их страшным последствиям; и после этого дерзнешь ли повторять, что за смертью следует ничтожество?
Судя о дереве по его плодам, можешь ли придти к заключению и о людях, которые его насаждают и размножают.
И действительно, - каковы должны быть свойства людей, распространяющих пагубное учение о самоуничтожении, утверждающих, что нет Бога, нет души, нет жизни будущей? Укажи мне на доброго отца семейства, на верного супруга, на добродетельного человека, который бы рассевал подобные правила?
Одному пороку свойственно внушать подобные мысли; и усвоить их себе, порочный человек разглашает их потому, что бесчестное поведение заставляет его страшиться невольно правосудия Божеского и презрения честных людей; он надеется громкими словами заглушить беспокойные укоры совести, обмануть всеобщее мнение и заставить судить о себе снисходительнее.
Выдавая этот грубый материализм за результат размышления и высшего просвещения, он надеется приобрести многих подражателей и привлечь значительное большинство голосов на сторону разврата, неверия и всех беспорядков.
Но не думай, чтоб вера в уничтожение своего бытия была глубоким убеждением нечестивых: нет! Это слова, и ничего более!
В самом деле, взгляни на них в грозный час смерти их!.. Какая перемена тона и речей! Ужели в болезни они успели изучить религию, убедиться размышлением о ней? Нисколько! Но они приблизились к смерти, предстали пред истиною, готово. Произнести над ними суд!.. и мгла нечистых страстей скрылась от ее всепроницающего света; ты слышишь тогда голос совести, так долго заглушаемый.
В этот грозный час несчастные уже не презирают священников, не издеваются над молитвою, исповедью и причастием; тогда они не думают уже более, что ад и рай - пустые басни, которым верят только слабые умы!
Я знаю, что есть исключения, что не все отрицавшие будущую жизнь обращаются при смерти; часто затмение рассудка и окаменение сердца, надежда выздороветь, а более всего - гордое упрямство или ложный стыд бывают причиною, что нечестивый умирает, как жил. Но исключение, как известно, подтверждает правило.
Впрочем не я один, а голос всего человечества восстает против неверующего. Нет ни одного народа, в какое бы то ни было время существовавшего, который не верил бы в будущую жизнь; доказательством тому служит повсеместное чествование усопших.
Везде и всегда чтили память усопших; везде и всегда молились за отца, мать, детей, друзей, похищенных смертью. На чем же основан этот всеобщий обычай, как не на глубоком, непреодолимом убеждении в бессмертии души? Это убеждение провозглашает ясно, что смерть есть только изменение жизни.
"Не плачьте!", - говорил жене и детям, умирая, один благочестивый человек: моя любовь к вам будет жить вечно!.. нам предстоит только временная разлука; не делайте же ее слишком скорбною! Я чувствую, что покидая землю не лишаюсь бытия!
Таков голос совести, сладкий, утешительный голос истины! Таково и торжественное обетование веры христианской! Она указывает нам, что земная жизнь есть преходящее испытание, которое милосердный Бог увенчает вечным блаженством. Вера побуждает нас заслуживать это блаженство, - самоотвержением и верным исполнением долга. Достигнув последнего часа, христианин с упованием вручает душу свою Господу, и заслугами Спасителя сподобляется радости вечной.
Да удалится же от нас, да удалится от благословенной России, этот гибельный материализм, который силится похитить у человека его высокие надежды! Прочь от нас эти лживые мечтания, которые унижают душу и делают чуждым ей все, что есть доброго и сладостного на земле! Прочь от нас это учение, не оставляющее несчастному ничего, кроме безотрадного отчаяния! Совесть и здравый смысл отвергают его с презрением!
